Татьяна Щитцова: «Иногда читаешь материалы, которые похожи на мазохистское смакование риторики Лукашенко»

Но уже ближе к Новому времени с появлением печатного слова начинается движение в сторону образования публичных сфер, демократизации, появляется новый фигурант — медиа как четвертая власть. Это тоже аукторитас, влияние на умы, но не политика в прямом смысле. Почему я прибегла к этой исторической реконструкции? Когда мы задаемся вопросами об ответственности медиа, их объективности, важно понять их позиционирование в социально-политическом поле.

Медиа, безусловно, наделены властью, но при этом они занимают место посредников между политиками и публикой.

Формируется вроде бы нейтральная территория, но политический эффект при этом тот же — влияние на умы людей. Медиа достигают этого, в первую очередь, через определение повестки: о чем люди говорят, думают, что их беспокоит, к каким оценкам они склоняют-ся — в этом плане у медиа  колоссальная власть.

«Сфера медиа — это площадка для споров»

—   Примечательно, что именно посредническая роль медиа между реальными политиками и публикой обусловила введение принципов нейтральности и объективности. Они определяют значимость этой сферы для общества. Медиа именно потому и  ценятся, что это сфера, где стремление к объективности и нейтральности является своего рода регулятивной идеей. В отличие от партии, которая всегда  продвигает свою определённую политику, свою программу.

Но важно помнить, что и в медиа названные принципы имеют силу лишь до некоторой степени. Да, существуют различные журналистские кодексы (и важно, что такие документы есть), где декларируется, что журналисты придерживаются определенных правил профессиональной этики, вроде точности в освещении фактов и беспристрастности.

— Стандарты журналистики прописаны и в методологии, по которой Media IQ проводит мониторинг СМИ.

— Несомненно, это важно, что медиа руководствуются такими стандартами. Другое дело, как они работают. У любого издания есть его глубинная мотивация — привлечение читательской аудитории, влияние на мнение публики, — тот самый аукторитас. Сфера медиа — это своеобразный агон, место для споров. В современных обществах медиа — это агон для развитой политической жизни, для цивилизованной конфронтации различных дискурсов, где могут продвигаться разные интересы и ценности, где происходит борьба за гегемонию в сфере идей. Мы знаем также, что в глобальном контексте, когда речь идет о конфронтации интересов разных государств, эта агональность нередко перерастает в настоящую информационную войну.

Беларусское медийное поле мы сравниваем прежде всего с медийным пространством либерально-демократических обществ. Именно там медиа существуют так, как изначально замысливались: как плюральное медийное поле, которое обеспечивает совместное обсуждение ценностей и возможных направлений развития общества гражданами, а также представителями разных партий. И здесь очень важно помнить, что за разными медиа стоят разные собственники. Возвращаясь к вопросу об объективности: даже в либерально-демократических обществах, где нет прямого цензурирования со стороны государственной идеологии, этот вопрос все равно неоднозначный. Разные собственники — это разные интересы, видения, цели и предпочтения, в том числе политического характера. Всегда видно, какое издание левее, какое правее, какое либеральнее, какое консервативнее. Здесь можно привести известный тезис Ницше, который вполне применим и к сфере медиа: «Нет фактов, есть только интерпретации».

Что такое объективность в ситуации агона разных мнений? Это баланс между различными позициями и взглядами. Вот где мы можем надеяться на объективность. И это отражает живую жизнь общества. Причем образованным читателям интересна ведь  как раз собственная позиция автора, издания.

— Спасение в разнообразии?

— И в предоставлении слова всем. И это развивает журналистику, именно благодаря этому качество дискуссий повышается, а журналистика становится более рефлексивной и нюансированной.

— Наша ситуация совсем не похожа на описанную картину.

— Она, конечно, радикально иная. У нас нет демократического агона, нет свободы высказываний, нет свободы для независимых СМИ. Все мы знаем, сколько журналистов сейчас за решеткой. Это чудовищно.

Поэтому сегодня независимые СМИ де факто образуют фронт позиционной войны по отношению к режиму и государственным медиа.

«Позиционная война» — это термин политического философа Антонио Грамши. Речь идет о культурной войне, войне идеологий,  это понятие не имеет никакого отношения к призывам к насилию.

Учитывая нашу ситуацию, заострение внимания на вопросах формирования информационной повестки, ответственности медиа перед гражданским обществом совершенно уместно.

«Огромное количество читателей оказывается затянуто в воронку обсуждения провластной повестки»

 — Как тогда реагировать на повестку, которую формулирует власть?

— Реагировать на нее, конечно, нужно. Другой вопрос, как реагировать. Мне кажется, что необходимо систематическое критическое разоблачение, а не символическая подпитка тем или иным образом. Когда, например, обсуждают эстетические качества новой постановки в Купаловском или достоинства и недостатки песни, выдвинутой на «Евровидение», — тем самым идут на поводу «позитивной» повестки, продвигаемой властью.

Даже если выясняется, например, что песня для «Евровидения» не совсем качественная, политический эффект этой критики работает на власть, потому что тем самым внимание смещается на второстепенные вещи, отвлекаясь от действительно существенных вопросов. Сегодняшняя ситуация, мне кажется, не позволяет отвлекаться подобным образом и обсуждать разные события в нужном для власти ключе.

— Медиа опять играют на их поле: кого назначили министром, сколько процентов поддержки показал недавний «соцопрос»…

— Именно. В итоге огромное количество читателей оказывается затянуто в воронку  обсуждения провластной повестки.

Независимым СМИ нужно так выстраивать работу, чтобы своими публикациями не обеспечивать информационную поддержку всем  абсурдным шагам со стороны власти.

Мне кажется, не стоит мусолить те или иные нелепые высказывания разных чиновников. Иначе мы становимся заложниками этого властного дискурса: воспроизводя и транслируя его, мы лишь тешим и подпитываем чье-то больное эго. Иногда читаешь материалы, которые похожи на мазохистское смакование манеры поведения или риторики Лукашенко. Приходится сталкиваться с каким-то чуть ли не навязчивым повторением его фраз. Что тем самым делают СМИ? Просто сами расширяют возможности для того, чтобы его фантазмы втягивали в свою орбиту все больше и больше людей. Самый одиозный пример — «любимую не отдают». Зачем способствовать тому, чтобы другие люди отождествляли себя с этой «любимой»? Напротив, нужно максимально сопротивляться тому, чтобы перенимать дискурс, навязываемый властью.

Мне кажется, что сегодня, если определять императив, вокруг которого могла бы разворачиваться политика издания (наверняка, во многих редакциях так и происходит), то во главу угла нужно поставить вопрос, как СМИ могут помочь остановить насилие.

Хочу также обратить внимание на одну специфическую сложность, с которой сталкиваются сегодня независимые СМИ. Им приходится иметь дело с амбивалентностью. Сегодня почти любой шаг амбивалентен: политика санкций может быть оценена и положительно, и отрицательно, — и то, и другое будет иметь свои резоны. Или, например, представители партии БНФ подали заявление на проведение митинга 25 марта — тоже совершенно амбивалентная ситуация. Вопрос заключается в том, как работать с этой амбивалентностью. Прежде всего, конечно, нужно ее опознавать. Мы помним, что сегодня независимые медиа находятся в состоянии позиционной войны с режимом. Это обязывает очень осмотрительно подходить ко всем амбивалентным ситуациям и моментам.

Например, нужно внимательно продумывать, как, с одной стороны, публиковать свидетельства жертв насилия, а с другой стороны, не способствовать виктимизации этих людей. Или: как, с одной стороны, давать место критике, которая разворачивается внутри демократических сил, чтобы у нас постепенно формировалась культура политических дискуссий, но, с другой стороны, не вызвать деструктивный, дезинтегрирующий эффект в гражданском обществе. Сто раз нужно подумать, как такую критику представлять и продвигать, потому что некоторые  публикации в ключе взаимной критики очевидно принесли больше вреда, чем пользы. Требуется очень грамотная, взвешенная политика в публикации таких материалов, учитывающая актуальные приоритеты в борьбе за демократизацию нашего общества.

Поэтому второй главный вопрос, который должен определять редакционную (медийную) политику сегодня — это: как способствовать гражданской консолидации?

Уже используется много разных форматов в этом плане.  Это может быть, например, просветительская герменевтика, — разъяснение смысла действий разных политических акторов с учетом разных контекстов (исторического, экономического и т.д.). И, конечно, само информирование о текущем политическом кризисе тоже чрезвычайно важно, потому что помогает общему пониманию ситуации. Люди должны знать, что происходит в стране.

Но здесь мы снова возвращаемся к вопросу: кто формирует информационную повестку? Если СМИ просто зеркально следуют за властью, освещая её повестку, то в нашей кризисной ситуации это оказывается информационной поддержкой власти.

Поэтому, мне кажется, всякая публикация, представляющая позицию (действия, решения) власти, должна обязательно сопровождаться каким-то материалом о шагах или позиции демократических сил в затронутом вопросе. Таким образом в медиа может выявляться и поддерживаться ситуация двоевластия. Сегодня важно, чтобы, открывая любое издание или сайт, читатели всегда могли считывать эту ситуацию. На мой взгляд, этого критически не хватает.

Реагируя на официальные новости, «пережевывая» их, мы против воли оказываемся захваченными дискурсом, продвигаемым властью. Надо усиливать  параллельность, показывать две параллельные реальности. Эти две параллельные Беларуси были и раньше, и 10 лет назад, но сейчас они трансформировались в две  политические реальности, находящиеся в жесткой конфронтации.

Независимые медиа помогают добиваться и поддерживать идейную гегемонию демократических сил в нашем обществе. Но когда я говорю о ситуации двоевластия, я имею в виду не только идейную, культурную гегемонию, но и реальную политическую власть, то есть способность принимать решения, меняющие политический ландшафт. Это и есть власть, которую древние римляне называли потестас, а Грамши — господством. Поскольку двоевластие — это политическая ситуация, которая формируется и конструируется, то независимые медиа, как мне кажется, и должны сегодня руководствоаться вопросом: как они могут содействовать артикуляции и формированию двоевластия.

— Есть еще одна идея, которая вызывает споры в журналистской среде: возможно, стоит вообще игнорировать всякие движения власти? Имеют ли медиа право на такую позицию?

— Тут нужно подходить избирательно. Думаю, если бы СМИ перестали транслировать чужие фантазмы, это, несомненно, имело бы хороший оздоровительный эффект. Я бы свела представление действий власти к сухому изложению фактов, которые читатели, безусловно, должны знать. Но, мне кажется, стоит задуматься над тем, чтобы минимизировать продвижение «эстетики» и аффектов представителей власти.

— Хотя соблазн велик.

— Безусловно, это же так заманчиво — препарировать, например, риторику Лукашенко, в этом смысле она действительно притягательна. Фантазм всегда притягателен. Но этому надо противодействовать — профессионально, рефлексивно. В этом плане призывы быть сдержанными на страницах медиа, не рассказывать обо всём подряд, мне понятны. Одно дело — изложить и критически отрефлексировать некий факт, и совсем другое – развернуть обсуждение, через которое будет популяризироваться чужой дискурс.

Еще обращает на себя внимание, что некоторые издания слишком увлекаются политологическими прогнозами, делают такой материал приоритетным. Интерес к прогнозам, конечно, понятен. Но, если исходить из наших реалий, польза от таких толкований будущего небольшая. Это в некотором роде топтание на месте, потому что любой вариант равно возможен — слишком высока степень неопределенности. Если эксперт хороший/хорошая, то это выглядит как эффектное упражнение в аналитической вариативности. Поэтому польза от таких публикаций преимущественно медитативно-терапевтического характера.

Наша ситуация просто обязывает независимые СМИ задаваться вопросом, как самим формировать повестку, которая будет способствовать прекращению насилия со стороны власти, укреплению консолидации в гражданском обществе, артикуляции двоевластия? В чем могла бы заключаться инициатива со стороны медиа в отношении обозначенных задач? Если исходить из того, что сегодня невозможно ограничиваться отражением событий и освещением контента, поставляемого режимом, или простой фиксацией событий, вопрос о перехвате инициативы актуален не только для политических лидеров демократических сил, но и для медиа.