Казнить нельзя помиловать. Медиа об амнистии

Рассказывая о совещании по вопросам амнистии и изменений в Уголовном кодексе, государственные медиа традиционно начали с восхваления и «принципиального отличия Лукашенко от его коллег»: «слушает и слышит людей, небезразличен к их просьбам и всегда готов вмешаться, подключиться к решению тех или иных проблем, если речь идёт о соблюдении законности и справедливости». ГосСМИ нашли в речах цитаты дня, а чиновники их подхватили: справедливость должна пронизывать весь закон, а к вопросу амнистии надо подойти нетрадиционно.

Как отмечает правозащитник Роман Кисляк, амнистия – это мера, которая применяется властью по отношению к тем, кто осуждён за преступления, заключающаяся в полном или частичном освобождении от наказания, также может применяться замена наказания. Именно с амнистией связывается надежда осуждённых и их родственников выйти раньше на свободу.

ГосСМИ об амнистии: «светит» не всем

ГосСМИ акцентировали внимание на том, что предстоящая амнистия не ухудшит криминогенную обстановку в Беларуси, а применение амнистии имеет ещё и экономическую целесообразность: «Дело в том, что одним из обязательных условий применения амнистии является полное возмещение причинённого ущерба потерпевшим. Это обстоятельство побуждает осуждённых возместить причинённый их действиями вред» (по Белта).

Также анонсировали новацию социально-гуманного характера – «сокращение срока наказания на 1 год многодетным женщинам, имеющим на иждивении трёх и более детей в возрасте до 18 лет, не лишённым родительских прав, осуждённым за совершение убийства либо причинение тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть, без отягчающих ответственность признаков».

И обратили внимание на категории тех, кому «амнистия не светит». В эту группу вошли лица, осуждённые за «экстремизм» и «терроризм».

Амнистия не равна помилованию

Именно тема освобождения осуждённых за «экстремизм»  стала одной из центральных в независимых медиа, поскольку под неё попадают политические заключённые. Эта тема оказалась достаточно триггерной для медиа. Во-первых, среди политических заключённых есть многодетные матери, люди с инвалидностью, больные онкологией, но амнистия на них не распространяется, как пишет Белсат, «даже если это многодетная мать Ольга Золотарь или мать несовершеннолетних детей – как Полина Шарендо-Панасюк или Дарья Лосик». Во-вторых, независимые медиа невольно нарушили принцип гуманизма по отношению к осуждённым, позволив себе контрастные эмоциональные сравнения: «Министр Кубраков: под амнистию могут попасть убийцы, но не “экстремисты”. Возможны исключения» (Радио Свобода).

Рассказывая про исключения для политических заключённых, медиа не объяснили различия между понятиями «амнистия» и «помилование», комментирует Роман Кисляк. Мы можем наблюдать ситуацию, когда, с одной стороны, министр внутренних дел утверждает, что «внесли предложение не применять амнистию к данной категории осуждённых» (имеются в виду политические заключённые), и говорит о том, что «у каждого, кто осуждён за экстремизм и терроризм, была возможность обратиться к главе государства с просьбой о помиловании. Те, кто написал заявление, они были рассмотрены, где‑то удовлетворены». С другой стороны, Еврорадио цитирует того же министра: «Кубраков допустил, что амнистия может коснуться тех, кто осуждён за «экстремизм”».

Как объясняет правозащитник, амнистия применяется в отношении неопределённого круга лиц осуждённых. Эти категории прописываются в законе, как и условия их освобождения либо сокращения, замены срока пребывания в пенитенциарной системе.

Помилование же находится в руках исполнительной власти президента или премьер-министра (в зависимости от страны), его просит сам осуждённый, адвокат или его родственник. Именно помилование рассматривается в индивидуальном порядке. Как правило, политических заключённых выпускают после прошения о помиловании. Например, известный случай массовой амнистии, под которую попали, в том числе и политические заключённые, состоялся в 1953 году после смерти Сталина.

А если говорить об амнистии по отношению к беларусским политическим заключённым, то, как комментирует Белсату аналитик Вадим Можейко, «у режима нет стимулов освобождать тех, кто находится за решёткой по политическим причинам».

Скриншоты: spring96.org, dissidentby.com

Кто же признаётся политическим заключенным? Согласно опубликованному на сайте «Весны» документу, разработанному беларусским правозащитным сообществом и их коллегами из Азербайджана, Грузии,  России и Украины, политзаключённым является человек, лишённый свободы по политическим мотивам при наличии одного из перечисленных ниже факторов:

• имело место нарушение справедливого судебного разбирательства,
• лишение свободы опиралось на фальсифицированные доказательства,
• продолжительность лишения свободы непропорциональна правонарушению,
• личность избирательно лишена свободы в сравнении с другими.

Однако этот человек не должен был совершать насильственных действий против других людей (исключение составляет самооборона) или недвижимости, а также призывать к насильственным действиям на национальной, этнической, расовой и религиозной почвах.

По состоянию на 18 января 2024 года в Беларуси 1410 человек признаны политзаключёнными  (согласно «Весне»).

Но, как отмечает правозащитник Роман Кисляк, на сегодняшний день, по его личным подсчётам, с учётом отбывших свой срок политзаключённых цифра доходит до 2 900 человек. Если мы посмотрим на другой ресурс Dissidentby, то увидим другую цифру – 1615 человек. Причина в том, что разные правозащитные организации используют разные критерии, на основании которых они признают осуждённого политическим заключённым. Роман говорит о том, что может разниться и получаемая правозащитными организациями информация, не все осуждённые сообщают о себе. Но, как правило, дипломаты, СМИ ориентируются на списки «Весны», т. к. они опираются на разработанные с участием правозащитников из разных стран критерии и являются коллективным решением беларусского правозащитного сообщества. Кисляк подчёркивает, что формально люди, выехавшие из страны по политическим мотивам, не могут быть признаны политическими заключёнными, хотя эмиграция – это тоже своего рода заключение без возможности вернуться. Для них существуют другие правовые механизмы, например международная защита. Однако, если посмотреть на действия беларусской власти, то создаются специальные условия – обыски, вызовы в милицию, давление со стороны органов власти, лишение работы по политическим мотивам – для того, чтобы человек вынужденно покинул Родину. И в Беларуси в этом плане идёт целенаправленный процесс, чтобы люди эмигрировали. Это позволяет, в том числе, снизить нагрузку на судебную и пенитенциарную систему, ведь выехавшие не могут быть физически арестованы и осуждены.

Роман Кисляк обратил внимание на то, что надежда для политзаключённых на амнистию остаётся. Не все осуждённые политзаключённые проходят по экстремистским статьям, так что некоторого количества осуждённых политзаключённых амнистия всё-таки может коснуться. Более предметно можно будет говорить тогда, когда будет готов проект закона или принят сам закон.

Медиа о новшествах в Уголовный кодекс

Отметим, что на совещании у Лукашенко обсуждался не только вопрос амнистии, на котором сосредоточилось большинство медиа, но и вопрос изменения уголовного законодательства. Причём эта тема упоминалась вскользь и звучала расплывчато и в государственных медиа. Из отчёта председателя Верховного Суда Валентина Сукало можно было узнать, что изменения призваны «облегчить работу судов, предусмотреть в них обязательные альтернативные лишению свободы виды наказания» за менее тяжкие наказания. Но как следует из комментария Радыё Свабода адвоката Марии Колесовой-Гудилиной, какие в итоге будут изменения – неизвестно. Адвокат обращает внимание на то, что в кодексах заменяется формулировка «законодательство Республики Беларусь» на «законодательство», и это «тревожная тенденция».

Также Белсат обратил внимание на то, что обсуждение случая осуждённой за убийство супруга многодетной матери и заявление Лукашенко: «Так зачем её вообще посадили, если она защищала сама себя?» свидетельствует о попытке вмешаться в правосудие. Юрист Народного антикризисного управления Артём Проскалович в своём комментарии говорит о том, что «с точки зрения правовой системы такие высказывания позиции и поручения разобраться недопустимы. Но упрекнуть Лукашенко, что он нарушает закон, в таких случаях невозможно» (цитата по Белсат).