Что такое информационный пузырь и нужно ли из него выходить?

В имейл-рассылке  «Сигнал» от создателей Медузы вышел материал о том, как устроены информационные пузыри и как их «прокалывать». Перепечатываем его для читателей Media IQ.

В июне группа американских и украинских ученых опубликовала в газете The Washington Post результаты исследования, посвященного тому, как украинцы обсуждают войну со своими родственниками в России. Исследователи пишут, что россияне находятся в пропагандистском «информационном пузыре», который приходится «прокалывать».

Эксперты, СМИ и даже разведки с самого начала войны отмечают, что в «информационный пузырь» попали не только граждане России, подверженные влиянию государственной пропаганды, но и сам президент страны Владимир Путин (вот, например, об этом пишет Би-би-си со ссылкой на британскую разведку; вот об этом же говорит бывший глава военной разведки Украины; а вот — журналист-расследователь Христо Грозев).

С помощью главного редактора фактчекингового проекта «Проверено» Ильи Бера разбираем, что такое информационный пузырь, как в него попадают и как из него выбираться.

Как понять, что я в информационном пузыре?

Вот самый простой, хотя и не самый строгий тест. Часто ли вы читаете/смотрите/слушаете то, что вам не нравится? Например, посты людей, которые вам неприятны, или СМИ, которые вы считаете продажными, ангажированными, непрофессиональными, просто неинтересными? Если редко — вы, скорее всего, в информационном пузыре.

По идее, это означает, что вы по большей части получаете информацию, которая подтверждает ваши представления о мире, а от той, которая может заставить их пересмотреть, вы ограждены.

И если вдруг вы сталкиваетесь с человеком, который придерживается других взглядов, предпочитает другие источники информации и имеет другой круг общения, — вам кажется, что он либо маргинал, либо не в себе, либо тролль на зарплате, либо просто не понимает, как устроен мир. А этот человек, скорее всего, думает то же самое про вас.

Каждый из вас скажет про другого: «Он в информационном пузыре».

Ныне специалисты, изучающие движение информации в обществе, как правило, сосредоточены на том, как это происходит в социальных сетях. Главным образом, потому, что это относительно простой объект исследования: практически невозможно систематически наблюдать, как новости, слухи и мнения распространяются в личных и телефонных разговорах, в мессенджерах, по электронной почте и другими способами.

Здравый смысл при этом подсказывает, что и без всякого интернета преданные читатели консервативной The Daily Telegraph и либеральной The Guardian в Британии, правой Le Figaro и левой Libération во Франции, слушатели «Маяка» и «вражеских голосов» в СССР жили в разных информационных пузырях. Но эти пузыри гораздо сложнее было наблюдать, классифицировать и описывать в таблицах и графиках: данные об их аудитории и, тем более, о ее отношении к получаемой информации были неполны и ненадежны. В интернете же проследить, кто, что, когда запостил или лайкнул и как прокомментировал, сравнительно просто.

Некоторые исследователи различают две разновидности информационных пузырей. Во-первых, эпистемические пузыри (в примерном переводе — «пузыри знания»), которые формируются, можно сказать, бессознательно: люди схожих взглядов более интенсивно общаются между собой и предпочитают одни и те же источники информации; сведения, которые противоречат их картине мира, просто не попадают в сферу их внимания. А во-вторых, «эхо-камеры», которые сознательно изолированы от «внешнего мира» и активно сопротивляются проникновению в них информации оттуда.

Однако это скорее умозрительная модель, инструмент анализа, чем точное описание реальности: на практике четко определить, где эпистемический пузырь, а где «эхо-камера», практически невозможно.

Про человека, который гневно переключает радио, услышав в эфире какую-то, по его мнению, глупость, можно сказать, что он активно отгораживается от информации, то есть строит себе «эхо-камеру». Про российского президента, который двадцать с лишним лет не общался с людьми, не прошедшими специальный отбор, который получает информацию из разноцветных папок и принципиально не пользуется интернетом, можно сказать, что он в эпистемическом пузыре. А про референтов из спецслужб, которые эти папки готовят, можно сказать, что они строят вокруг президента «эхо-камеру». Может, чтобы им манипулировать; может, чтобы скрыть собственные провалы; может, чтобы просто не портить ему настроение (эти цели, разумеется, не противоречат друг другу — скорее наоборот).

Есть версия (и выдвинута она не одним СМИ), что такие информационные искажения стали одной из причин российского вторжения в Украину в феврале 2022 года.

Путина снабжали разведданными, что украинское общество ждет не дождется, когда придут российские войска и свергнут власть в Киеве, а украинская армия ни на что не годна. Эти данные практически не имели отношения к реальности, но Путин в них верил, потому что, во-первых, хотел верить, а во-вторых, не имел оснований не верить — альтернативных источников информации, которые он считал бы надежными, попросту не было.

И эти «во-первых» и «во-вторых» напрямую связаны: начальник предпочитает референтов, которые говорят то, что он хочет услышать, а референты предпочитают говорить то, что хочет услышать начальник. Результат известен.

Это отчасти похоже на то, как в 2003 году администрация Джорджа Буша — младшего принимала решение о вторжении в Ирак. Собственно, сначала было принято решение — а потом ЦРУ и другим спецслужбам поручили это решение оправдать. Данные об иракском оружии массового поражения, изложенные госсекретарем Колином Пауэллом в знаменитой речи в ООН, были основаны на показаниях одного человека, который оказался, попросту говоря, патологическим лгуном и манипулятором. И в том же ЦРУ были люди, которые указывали на явные нестыковки в его рассказах, — но в 2003 году администрация решила эти сомнения игнорировать, потому что очень хотела верить, что надо как можно скорее начать войну. И кстати, обещания, что американских солдат, которые придут свергать Саддама, будут встречать цветами и конфетами, тоже были.

Почему интернет  — бесконечное море информации — не спасает от информационных пузырей?

Про это есть огромная общественная и научная дискуссия.

С конца нулевых компании, владеющие поисковиками и соцсетями, активно внедряли персонализацию поисковой выдачи и формирования френдленты. Основатель Facebook Марк Цукерберг еще тогда говорил: «Если у вас перед домом умерла белка — это, может, для вас более значимо, чем люди, умирающие в Африке». Цинично, но чаще всего правда. А генеральный директор Google Эрик Шмидт прогнозировал, что скоро людям будет очень трудно добраться до информации, которая не была так или иначе специально под них подобрана. Ни Цукерберг, ни Шмидт не видели в этом проблемы. Напротив, так они представляли себе заботу о пользователе: мол, зачем вам видеть то, что вам не интересно?

Алгоритмы интернет-поиска и соцсетей настроены так, чтобы пользователь как можно дольше оставался на сайте или в приложении и увидел как можно больше рекламы. Для этого они, руководствуясь накопленными данными о его прежнем поведении на сервисе, подбирают для него контент, на который он, скорее всего, как-то отреагирует: кликнет, лайкнет или хотя бы задержит взгляд. В итоге каждый получает только ту информацию, которая соответствует его картине мира.

Дискуссию о том, что это не только хорошо и удобно, но и плохо и опасно, не начал, но сделал широкой американский политический активист Илай Парайзер. В 2011 году он издал книгу «Пузырь фильтров», в которой обвинил интернет-гигантов вроде Google и Facebook в манипулировании пользователями и ни много ни мало в подрыве демократии. Персонализация, по его логике, раскалывает общество: уничтожает общую повестку и единое поле общественной дискуссии, а без этого демократия невозможна.

Когда в 2016 году президентские выборы в США выиграл Дональд Трамп, оппоненты и многие крупные медиа ухватились за теорию Парайзера и обвинили в его успехах Facebook и Twitter. Дескать, их алгоритмы помогли фабрикам троллей распространять фейковые новости в «республиканских пузырях» и предотвращать попадание в них разоблачений и прочей достоверной информации, которая могла бы оттолкнуть от Трампа хотя бы часть колеблющихся сторонников.

В прощальной речи уходящий президент Барак Обама сетовал: «Нам кажется безопаснее уходить в наши собственные пузыри, окружать себя людьми, похожими на нас, разделяющими наши политические взгляды и никогда не подвергающими сомнению наши мысли… Мы настолько окукливаемся в наших пузырях, что начинаем принимать только информацию (правдива она или нет), которая соответствует нашему мнению, вместо того чтобы основывать свое мнение на имеющихся доказательствах».

Тогда же и в том же ключе высказывался основатель Microsoft Билл Гейтс: социальные сети «оставляют вас наедине с единомышленниками, чтобы вы не смешивались с другими людьми, не разделяли и не понимали другие точки зрения… Это оказалось большей проблемой, чем я или многие другие ожидали».

В докудраме «Социальная дилемма» 2020 года идея, что именно соцсети повинны в феномене Трампа и во всем, что он символизирует (прежде всего в «белом ресентименте»), воплощена с особой силой. Фильм почти прямым текстом обвинил владельцев соцсетей в пропаганде ультраправой идеологии среди молодежи. Не ради политических целей, а просто чтобы удержать внимание пользователей и продать побольше рекламы.

Конечно, в этом утверждении содержалась большая доля политической манипуляции: мол, Трамп не мог победить честно. Архаичная избирательная система и многолетняя партийная поляризация как будто остались за скобками.

На самом деле алгоритмы не создали, а лишь усугубили проблему информационных пузырей. Необходимость пересматривать свои взгляды на мир — это стресс (подробнее — в нашем выпуске о «переобувании»), и стремление этого избежать вполне естественно. Редакция любого СМИ — это, в сущности, такой же информационный фильтр, как алгоритм: она отбирает контент с тем, чтобы удержать внимание читателя/слушателя/зрителя. Вопрос тут лишь в том, как этот фильтр настроен — в частности, предусмотрена ли возможность верификации информации, признания и исправления ошибок (подробнее — в нашем выпуске «Все врут»).

Разговоры об информационных пузырях в интернете сами происходят внутри информационного пузыря. Те, кто их ведет, как правило, исходят из презумпции, что люди с определенными взглядами (сторонники Трампа, брекзита или войны в Украине) — это «другие», которые находятся под влиянием пропаганды и верят фейкам. Как будто таких взглядов невозможно придерживаться осознанно, и если человеку «раскрыть глаза» — он неминуемо от их откажется и станет «нормальным» (то есть прогрессивным либералом, космополитом и пацифистом). Однако есть немало исследований, доказывающих, что люди, придерживающиеся «крайних» взглядов, зачастую хорошо знакомы с аргументацией своих оппонентов и, попросту говоря, вовсе не обязательно безмозглы и безвольны.

Как правило, разговоры об «информационном пузыре» — относительно деликатный способ назвать того, чьи взгляды не нравятся говорящему, болваном, игрушкой пропаганды или алгоритмов. И, разумеется, «информационный пузырь» — это то, что бывает с другими.

Надо ли выходить из информационного пузыря?

Ответ «да, конечно» выглядит очевидным. Но, вообще говоря, есть много нюансов и оговорок.

Крупнейший современный немецкий философ Юрген Хабермас полагает, что общество — не только, но в особенности демократическое — это прежде всего коммуникативная система, то есть существует постольку, поскольку в нем идет постоянная дискуссия.

Сам факт этой дискуссии важнее, чем любой ее исход в любой конкретный момент времени. Лучший ее итог не торжество какой-то одной точки зрения как истинной, а взаимопонимание между носителями разных точек зрения. То есть, в переводе на не свойственный Хабермасу язык, между разными информационными пузырями.

Выход из информационного пузыря — всегда стресс. Стремление его избегать, приоритизировать свой личный комфорт и душевное равновесие вполне естественно. Вовлечение в серьезную и благонамеренную общественную дискуссию — всегда акт гражданского мужества.

Помните фильм «12 разгневанных мужчин» (или его российский ремейк)? Присяжные удаляются в совещательную комнату с уже готовым решением: подсудимый виновен. Только один из них предлагает поговорить. Он начинает не с того, что подсудимый невиновен, а с того, что выносить вердикт без обсуждения нехорошо. Остальные очень раздражены: всем «и так все понятно» и всем «есть чем заняться» и без пустопорожних разговоров. Однако (спойлер!) «пустопорожний разговор» оказывается судьбоносным. Вот это оно и есть.

Предложение «просто поговорить об этом», попытка взглянуть на мир другими глазами и попытаться найти общий язык с оппонентом — это не просто «выход из зоны комфорта». Соседи по информационному пузырю вполне могут счесть это предательством. В демократическом обществе за такое можно подвергнуться остракизму. В авторитарном — штрафу или аресту. В тоталитарном сомнение и «разговорчики» — вообще едва ли не самый страшный грех. С другой стороны, тот, кто предпочитает оставаться в информационном пузыре, где ему удобно и безопасно, рискует тем, что потом придется оправдываться перед собственными детьми, что поддерживал, скажем, неправедную войну (а то и участвовал в ней). У всего есть свои издержки.

Что касается конкретно соцсетей и поисковиков, есть несколько простых технических приемов. Можно переобучить алгоритмы: иногда кликать на материалы, которые вам почему-то не нравятся, подписываться на людей и издания, которые вам неприятны. Можно (и нужно) почаще чистить историю поиска; пользоваться поиском в режиме «инкогнито», чтобы история не хранилась; пользоваться сервисами без персонализации (например, поисковиком DuckDuckGo).

В США в 2021 году представители обеих главных партий внесли в Конгресс законопроект, который обязывает интернет-платформы давать пользователям возможность отключать рекомендательные алгоритмы. Аналогичный законопроект уже больше года готовится и в российской Госдуме — в очередной раз об этом говорили в середине июня на Петербургском экономическом форуме. Избавление от информационной гиперперсонализации должно способствовать тому, чтобы люди оказались в более или менее едином информационном пространстве, в поле общей дискуссии.

Но почти полный консенсус, согласно которому информационные пузыри — это зло, может привести к обратному эффекту. Государство отнимет право регулировать потребление информации у соцсетей — и заберет это право себе. Соцсети хотя бы руководствовались предпочтениями самих пользователей, а у государства слишком много своих предпочтений, чтобы руководствоваться чьими-либо еще.

В конечном итоге, информационный пузырь каждого человека — его личная ответственность. Но если этот человек — президент ядерной державы, то еще и общая проблема.

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока писали это письмо

Цифровая эхо-камера берет свое начало от одноименной комнаты или пустоты, которую обычно используют в звукозаписи, чтобы создать эффект реверберации. Например, с помощью эхо-камеры герои теле- или радиопередачи могут оказаться в большом зале или пещере.

Интересно, что для избавления от эха те же телевизионщики и сотрудники радио используют безэховые камеры. Цифрового аналога этого полезного изобретения человечество, все чаще погружающееся в информационные пузыри, не придумало.

Илья Бер, Артём Ефимов

Иллюстация  на главной  с сайта 4brain.ru